На охоте. Часть 5. «Весёлые охотники»
Александр Карповецкий
НА ОХОТЕ
рассказ, часть пятая
ВЕСЁЛЫЕ ОХОТНИКИ
Вслед за нами, поднимается и Николай Дмитриевич, идёт, сзади нас, к своему автомобилю.
— Счас, мужики, сделаю ретро — музон, из репертуара восьмидесятых, — говорит полковник. Нам слышно, как он открывает багажник своего старенького «фольцвагена».
— Обожаю музыку и песни этих лет. А ты, Саныч? — интересуется у меня Василич, перепрыгнув через канаву с водой.
— Я тоже: когда слушаю эти мелодичные и задушевные песни, комок к горлу подкатывает.
Василич представляет меня местному охотоведу — Михаилу Николаевичу, мы пожимаем друг другу руки. Садимся за стол, и я выкладываю перед ним восемь охотничьих билетов, достаю из кармана деньги, собранные у охотников на лицензии за отстрел вальдшнепа. Мой земляк достает свой билет.
— Сколько дней будете охотиться? – интересуется у нас Михаил Николаевич. Василич смотрит на меня – ты, дескать, председатель, привез людей, тебе и отвечать.
— Два дня: сегодня и завтра, послезавтра, к обеду, уедем, — отвечаю, отсчитывая по шестьсот рублей — на каждого охотника за два дня охоты.
— Хорошо, начну с тебя, Иван. – Охотовед достаёт из сейфа амбарную книгу и пачку незаполненных путёвок, кладёт на стол. На путёвках чётко просматривается линия отрыва — по корешку. Он выписывает из охот билета Василича: Ф.И.О., год рождения и место проживания, заносит эти данные в амбарную книгу, затем – переносит их в первую часть путёвки. Оформив одну часть, принимается за вторую. Василич расписывается в амбарной книге и в двух частях путёвки. Охотовед отрывает, по корешку, одну часть и вручает охотнику, вторая – остаётся у него.
— Я свободен, Николаевич? — Мой друг достал сигареты.
— Как сокол в полёте. Кстати, Иван, на чём поедете охотиться? У вас, я посмотрел, нету ни одной охотничьей машины, кроме твоей трёх дверной «Нивы».
— Я Сергея вызову, ближе к вечеру. Без его вездехода мы никуда не сунемся. Его такса всё та же — одна вечёрка — пятихатка?
— Пятьсот рублей за весь вечер? – удивлённо спрашиваю я.
-Ага. Это для вас, москвичей, пятьсот рублей не деньги, а для нас, живущих на отшибе цивилизации, это деньги, и немалые, — комментирует мое удивление охотовед.
— Улетаю ясным соколом, Николаевич, приходи на шашлык, приглашаю, — говорит Василич и уходит.
Первым протягиваю Михаилу Николаевичу свой охот билет. Он начинает процедуру оформления. Специально засекаю, от нечего делать, время: за сколько он оформит одну путёвку. Прошло двадцать минут, пока он не сказал мне: «давай следующий».
— На одного охотника у вас ушло двадцать минут времени. Смотрю, как же много бумаг вам нужно оформить! Кому это нужно, Михал Николаевич?
— Да, вы правы — бюрократия ещё та! Приедет ко мне проверяющий инспектор, и давай меня гонять. Все книги проверит, все лицензии и путёвки просмотрит и сличит. Приходиться отчитываться буквально за каждую убитую птицу, не говоря уже о копытных. Не приведи Господи, утеряна, или не сдана кем-то, по забывчивости, хоть одна путёвка! Шум поднимет! Кстати, после охоты не забудьте мне сдать все, до одной, путёвки. Поэтому, советую вам, не отдавать их на руки. Пусть каждый в ней распишется, и держите их у себя. Затем, после охоты, сдадите мне. Договорились?
Соглашаюсь и терпеливо жду. Я уже отсчитал деньги за девять путёвок и держал их в руке, когда со двора, от дома Василича, к нам донеслась живая музыка, а затем мы с охотоведом услышали и знакомые слова известной всем песни.
«Мы себе давали слово
Не сходить с пути прямого,
Но, так уж суждено.
И уж если откровенно,
Всех пугают перемены,
Но, тут уж всё равно»…
— Не понял? «Машина времени»? Твои охотники?.. — Михаил Николаевич выразительно посмотрел на меня.
— Вроде, нет. Не мои это. Откуда у них музыка? Мы приехали на охоту… — Отвечаю неопределённо, пожимая плечами.
— Как — не твои? Я что, не могу отличить живую музыку от искусственной – автомобильной? Выйдем, Семён Александрович.
Пока мы выходим из дому на небольшое крылечко, я вспоминаю слова Николая Дмитриевича, открывающего багажник своего автомобиля: «сейчас сделаю ретро-музон — из репертуара восьмидесятых». Вспоминаю, как по телефону что-то такое говорила мне и Мария, когда мы ждали их у метро «Войковская». «Николай стал медлительный, долго провозился со своей аппаратурой». «Не уж- то он, полковник, играет, да, к тому же, и поёт? Забавно!»
Мои предположения подтвердились. Рядом с его автомашиной стоял синтезатор, по бокам — две огромные, ещё советского производства, колонки. Полковник стоял за высоким музыкальным инструментом, чуть опустив к клавишам свою седую голову, и пел в микрофон.
«Вот новый поворот,
И мотор ревёт.
Что он нам несёт –
Пропасть или взлёт,
Омут или брод,
И не разберёшь,
Пока не повернёшь
За поворот»…
— А ты говорил – не твои. У нас здесь живой музыки отродясь не было. Двадцать два года я работаю охотоведом, всяких охотников насмотрелся, но чтобы на охоту приезжали музыканты? Такого ещё не видал. Ты не знал, кого везёшь? — Михаил Николаевич уставился на меня.
— Не знал я ничего. Бывал с Николаем Дмитричем пару раз на охоте, он уважаемый человек, из военных. Про то, что он привезёт сюда музыку, я не знал, — говорю, лукавя, и сую в руку деньги.
— Пересчитайте.
Сосчитав деньги, он говорит.
— Против музыки я вовсе не возражаю. Пусть играет, веселит вас, да и нас, в том числе. Сейчас всё охот хозяйство сойдётся на концерт.
С соседнего дома вышла женщина с девочкой лет семи. Они, удивлённые, медленно приближались к дому — заимке своего соседа – москвича. К нам на крыльцо вышел, с сонным видом, сын охотоведа, спросил:
— Папа, что это?
— Музыка, сын, живая. Один дядя-охотник приехал к Ивану Васильевичу поиграть. Иди, послушай. А где наша мама ?
— А я – знаю?
— Иди, Рома, веселись. Вы, Семён Александрович, тоже можете идти. Путёвки выписаны, деньги уплачены, можете охотиться.
— Спасибо, что не отказали нам в охоте. Я приду за вами, когда шашлык будет готов..
— Спасибо, — говорит Михаил Николаевич и, напоследок, произносит нараспев: «м-да-а, весёлые пожаловали охот-нич-ки».
Охотовед уходит в дом, а я, спустившись с крылечка, шагаю навстречу песне Константина Никольского «Звёздочка моя ясная», в исполнении нашего охотника, полковника в отставке Зарубина Николая Дмитриевича.
«Песни у людей разные,
А моя одна на века.
Звёздочка моя ясная,
Как ты от меня далека…»
***
