Павел Пепперштейн: «Комикс, несомненно, близок русской душе» — The Art Newspaper Russia
Сегодня мы можем ощутить всю мощь того мифогенного потенциала, которым обладают события советского прошлого, и потому переиздание «Мифогенной любви каст» кажется необычайно своевременным. Вы среагировали на некий бессознательный коллективный запрос?
Это действительно очень мистическая связка обстоятельств, какая-то телепатия. Разные люди, не знакомые друг с другом, не сговариваясь, стали посылать импульсы, связанные с этим романом, вспоминать о нем. Вообще, загадочные совпадения происходят целыми каскадами. Одно из них связано с выставкой в Центре Вознесенского, которую я предложил назвать «Молоко» (потому что «Мифогенную любовь каст» все называют МЛК, а это и есть слово «молоко», написанное по правилам иконописи, без гласных). Это название трансформировалось в «Грезы о молоке», и тут буквально за день до открытия мы узнаём о Венецианской биеннале, которая называется «Молоко сновидений».
МЛК — роман о запредельной и даже какой‑то чувственной любви к Родине…
Так и есть. Кстати, еще когда роман вышел, в конце 1990-х, мне на 9 мая позвонили из какого-то союза ветеранов, сердечно меня поздравили и сказали, что книга им очень понравилась. Настоящих ветеранов ничего там не смутило. Но был, правда, другой контекст. Например, не было табу на мат. А ведь необходимо осознавать роль мата в победе в Великой Отечественной войне. Замечательный философ Григорий Соломонович Померанц, с которым году в 1986-м, летом, мы оказались соседями по дачам и подружились, рассказывал мне, как он воевал. На тот момент он, молодой человек из интеллигентской семьи, который, возможно, никогда даже не произносил матерных слов, вдруг оказался в роли офицера, и ему потребовалось решить животрепещущий вопрос: как поднять полк в атаку? Как заставить людей вылезти из окопа и побежать под пулями на врага? Какие для этого нужно произнести слова? Он стал пробовать разные варианты и понял, что действуют только две формулировки: «За Сталина, ** вашу мать!» и «За Родину, ** вашу мать!» Никакие другие формулировки (например, «За Ленина!» или без «** вашу мать!») не прокатывали. Важно было именно обозначить два сакрализованных начала: материнское и отцовское. Поскольку Померанц уже тогда был интеллектуалом, он научился через рациональное осмысление правильно выкрикивать эти слова и бежать в бой вместе с солдатами.
