О чем говорят манифесты и что они подразумевают — The Art Newspaper Russia
Но именно в таком калейдоскопе просматриваются контуры эволюции манифеста как жанра. Декларации начала ХХ столетия возводили конкретное явление в абсолют, даже ценой приравнивания его к «ничто», устами Тристана Тцара провозглашая, что «дада ничего не значит», и «сбрасывая с парохода современности» всех, кто не подписался под его содержанием. В середине века раздаются призывы вглядеться в современность и создавать искусство, отвечающее ее вызовам (Лучо Фонтана), позволяющее точнее воспринимать, адекватнее переживать (Fluxus) и критиковать окружающую реальность (Ги Дебор, Густав Мецгер), но не переписывая ее и не провозглашая пришествие новой. Манифесты последних десятилетий выглядят как способ художника объясниться со зрителем, раскрыть суть своего метода, имеющего право на существование среди прочих, но предпочтительного для автора по ряду причин. «Выяснить, что ценно, и утвердиться в этом, рискуя столкнуться с презрением» (Остин Уильямс и другие, «Манифест. К новому гуманизму в архитектуре», 2008), и, будучи «в долгу перед своими картинами», «описать их напряженное рождение особенно точно» (Р.-Б.Китай, «Первый манифест диаспористов», 1989).
Отдельные манифесты познавательны и литературны. Легкими росчерками Клас Ольденбург («Я за искусство», 1961) и Чарльз Дженкс («13 положений постмодернистской архитектуры», 1996) разъясняют суть поп-арта и феномена постмодерна. А часто упускаемое из виду вступление к футуристическому манифесту 1909 года воспринимается как лирический текст, в свете которого смысл манифеста буквально встает с ног на голову.
