Андрей Волков: «Творчество — вечный поиск баланса между контролем и случайностью» — The Art Newspaper Russia
Можно сказать, это найденные объекты?
Да, найденные объекты, но срезонировавшие с тем, что я делаю. Есть краска, которая разворачивается в некое событие, когда она на холсте, и есть такие окаменелости — как бутоны нераспустившиеся, некие реликты. Много может быть прочтений, но все же осевое — то, что это чистая краска, чистый цвет.
Беспредметность в коллективном сознании равняется модернизму. А в действительности ваша приверженность беспредметности что означает?
Применительно ко мне слово «беспредметность» очень правильное, поскольку в моем понимании «классическая» абстракция закончилась где-то на Джексоне Поллоке.
На самом деле, беспредметная живопись приходит к крайней степени предметности, к произведению как к объекту — объекту зрительного восприятия. Зрение дает нам совершенно особые переживания, которые невозможно получить какими-либо другими способами. Меня эта сфера больше всего интересует: зрение как мышление. Мы ведь чаще всего используем зрение как навигационный прибор, чисто утилитарно. Научиться в действительности видеть то, что перед тобой, требует усилий, перенастройки оптики.
Живопись беспредметная, но произведение само по себе предмет, трехмерный. Если же это предмет, а не послание человечеству, то почему тогда это не дизайн?
Потому что в дизайне — а я по образованию дизайнер и кое-что в этом понимаю, — первична именно утилитарная функция. При этом сам по себе современный дизайн находится на столь высокой точке развития, что в определенный момент, лет 20 назад, у меня были серьезные размышления о том, стоит ли вообще заниматься живописью. Но через этот внутренний кризис я понял, что ценно и уникально для меня именно в живописи и не рождается больше нигде.
