Zoom-эстетика: каким мы теперь видим мир — The Art Newspaper Russia
Как и многие другие компании, наша дружная газета теперь проводит летучки в Zoom. Я уже успела полюбить тот момент, когда друг за другом на экране включаются маленькие квадраты и в них появляются сосредоточенные мордочки коллег. Часто они не сразу успевают «надеть» рабочее выражение лица и правильно расположить экран, в кадр попадают фрагменты интерьеров (а, у директора по рекламе розовые стены — я так и думала!), ну и, конечно, домашние животные. Показывать своих питомцев перед тем, как перетереть рабочие вопросы, уже стало у нас любимым ритуалом. И психологи советуют: побольше собачек и кошек, они снимают стресс! На днях наш коллега в Лондоне поразил меня дрессированным рыжим котом, который ловко сидел у него на голове во время совещания, в то время как сам хозяин явился нам как турецкий паша, возлежа в роскошной кровати. Я не сразу поняла, что котик и кровать — это виртуальные декорации, которые продвинутые пользователи могут себе соорудить, если не хотят открывать на обозрение личное пространство.
Но мне больше нравятся как раз не фейковые прибамбасы, а возможность заглянуть во «внутренний мир» коллег и знакомых. Да и сами знакомые лица в неожиданных ракурсах и странно освещенные предстают по-новому. Возникают какие-то незапланированные визуальные эффекты (у кого-то, например, камера была заклеена от греха подальше, и остатки клея создают зеленоватые разводы в духе вирированной фотографии) или вдруг доносятся случайные шумы (и все гадают, не швыряется ли вторая половина чашками на кухне). Да и сама рамка, вырезающая только фрагмент, вдруг начинает напоминать шутки о «говорящих головах» или старинные приспособления, с помощью которых художники прошлого кадрировали реальность, находя лучший вид.
Экран с множеством квадратов, в каждом из которых шевелится человек, вызывает массу художественных ассоциаций. Сначала думаешь: вот, голубчики, вы и попались, все теперь волей-неволей оказались героями и зрителями какого-то глобального видеоарта. Так и кажется, будто бродишь по модной биеннале с обязательными темными залами, где на экранах происходит что-то странное, часто снятое так, чтоб быть нарочито мутным, любительским. Готова поспорить, что большинство граждан при слове «искусство» представят себе картину в золотой раме с перспективой, уводящей в далекий прекрасный мир. Но нет, сегодня искусство — это не одно окно в мир, это множество окон-экранов.
Впрочем, у этой современной эстетики множественности миров есть исторические прототипы. Кто-то уже поспешил в связи со всеобщей «зумизацией» вспомнить икону с клеймами — картиночками с изображением жития святого. Циклы ренессансных фресок тоже приходят на ум. Но в этих примерах все-таки есть идея иерархии: изображения выстроены в хронологической последовательности или выделены главные сюжеты, а остальные признаны второстепенными. Сегодня на экранах наших гаджетов мы наблюдаем зримо выраженную идею всеобщего равенства: в рядах «иконок» нет никакой иерархии начальников и рядовых (если специально не постараться их особо настроить).
Искусство пришло к этой идее гораздо раньше, чем наша бытовая жизнь. Во второй половине ХХ века стала популярна концепция картины как множества изображений. Самый знаменитый пример — это, конечно, Энди Уорхол с его рядами одинаковых банок супа, закорючек доллара и Элвисов Пресли. Так выглядела демократия образов в интерпретации художника, прославившего массовую культуру и тираж. Американские искусствоведы даже разработали замысловатую теорию картины как решетки, которая совсем не зовет в глубь холста, а, напротив, демонстрирует плоскость, преграду. Но, правда, о решетках сегодня как-то грустно размышлять — не будем.
В советской культуре тоже были достижения по этой части. Прообразом Zoom-эстетики можно считать вездесущие доски почета с наклеенными фото ударников труда или висевшие насупленным серым рядом в каждом школьном кабинете одинаковые портреты членов Политбюро. Наши соц-артисты в 1970-е вдоволь поиронизировали над этой массовой «оформиловкой», но не только. В диалоге с досками объявлений и красными уголками в ЖЭКах возникла идея концептуальной картины-таблицы, очень уже далекой от классических образцов.
Такой вариант картины, напоминающей о таблице Менделеева, сделал знаменитым художника Гришу Брускина: его энциклопедия советских типажей, вписанных в квадратики, под названием «Фундаментальный лексикон» поставила рекорд на перестроечном аукционе Sotheby’s в Москве в 1988 году, став самым дорогим из проданных лотов. На днях в соцсетях появилась блестящая пародия на эту картину, сделанная как раз с помощью Zoom, который оказался идеальным инструментом для такого рода групповых композиций, — в каждом окошке позировали люди, одетые гипсовыми пионерами или пограничниками в противогазах.
Но мне, признаться, мерещатся и другие образы, когда я выхожу на виртуальную редколлегию. Я имею в виду знаменитую серию «10 персонажей» Ильи Кабакова, созданную в середине 1970-х. Это серия альбомов, посвященных обитателям коммуналки, каждый из которых по-особенному видит мир из своей комнаты: кто-то сидит в шкафу и подглядывает через щелку между дверей за тем, что происходит в комнате, кто-то, наоборот, бесконечно смотрит в окно, ну а самый известный герой мечтает улететь в космос. Сейчас главным в этой серии, великолепно нарисованной, кажется вовсе не то, что было на первом плане раньше, — сейчас важно пристальное внимание к собственному маленькому миру, самому ближайшему пространству.
Сегодня, вынужденные сидеть в квартирах и на дачах, мы все равно оказываемся узниками какой-то гигантской коммуналки, чьи обитатели встречаются в Zoom, как соседи в узком коридоре, ненадолго выглядывая из своих норок. Не зря сейчас процветают всякие конкурсы и флешмобы, посвященные ограниченному пространству, «рум-туры» — экскурсии по комнате, «балконное искусство», серии «видов из окна» (чаще всего на помойки и автостоянки — наши теперешние горы Фудзи и стога сена). Пересмотрите «комнатные» рисунки Кабакова. Они очень утешают и настраивают на философский лад: мы каждый в своем пространстве, и в то же время мы вместе!
