Живопись на современном этапе: плоды естественного отбора — The Art Newspaper Russia
Можно провести мысленный эксперимент: быстро, не готовясь, выбрать десяток или два «очень знаменитых и влиятельных современных художников» — назвать имена, которые первыми всплывут в памяти. В выборке наверняка окажутся люди, работающие с видео, перформансом, фотографией, смешанными техниками, но и с живописью в той или иной форме тоже (холст-масло, акрил). Причем этих последних будет половина или больше.
Это верно и в мировом масштабе, и в российских реалиях. Алимпиев, Короткова, Отдельнов, Паперно, Пепперштейн, Цхэ и т. д., и т. п. — не всегда для них живопись является единственным или даже главным медиумом, но они рассуждают на сложные темы с ее помощью. Это именно современное искусство, а не бездумная погоня за пластичностью.
В молодом поколении, судя по последним смотрам типа кассельской Documenta или Венецианской биеннале, процент участников, работающих в традиционной технике, будет стабильно ниже. Но, во-первых, на любых биеннале потребление искусства устроено специфично (а значит, и отбор); а во-вторых, уже подтянулись свежеэмансипированные живописцы из угнетенных страт. В Венеции в 2019-м было очень много таких, по ощущениям.
В дарвиновском смысле живопись играет ту же роль, что и гигантизм у живых существ.
Очень хорошо подходит для завоевания экологических ниш через наращивание живой массы. Это язык хорошо формализованный, имеющий давнюю историю и значительный коммерческий потенциал. Ну в самом деле, даже Кабаковы за рекордные деньги в основном живопись продают! Проигнорировать самый крупный мировой рынок — это надо иметь мужество.
Но гигантизм предполагает долгий, полный опасностей период роста. Живописный язык очень сложен в освоении, процесс может занять годы, да и вообще всю жизнь. То есть, когда ты уже дорос до размеров диплодока, тебе ничего не страшно — но это только начиная с 10 тонн. Наш уютный арт-мирок можно вообразить в мезозойском смысле: между питательных древовидных коллекционеров бродят редкие ящеры — огромные и неповоротливые, но и неуязвимые при этом, а под ногами у них кишит мелкая живность, включая собственную молодь, с энтузиазмом участвующая в естественном отборе и прокачивающая приспособляемость.
