Создавая Art Deco — The Art Newspaper Russia
Словосочетание «ар-деко» так прочно вошло в обиход, мы так уверенно им называем красивые вещицы, созданные в промежутке между Первой и Второй мировыми войнами, что можно лишь изумиться точности, с которой этот термин подошел к широкому диапазону предметов и явлений — от мебели и декора до украшений и одежды, полиграфического дизайна, стиля интерьеров, архитектуры. Всего-то два десятилетия, а по масштабу охвата этот стиль претендует на эпохальность, хотя за ним нет ни идеологии, ни властных амбиций. Экономический бум, лихие доходы, бурное потребление — этого оказалось достаточно, чтобы ар-деко утвердилось и как стиль, и как образ жизни в столь короткий срок. Вспомнить хотя бы роман Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби», опубликованный в 1925 году, — подробные описания интерьеров, одежды, украшений, напитков, угощений делают эту книгу наглядным пособием, гидом по стилю ар-деко и сильно облегчают работу костюмеров и реквизиторов при экранизациях.
Все куда сложнее и интереснее, когда дело доходит до исторических артефактов, до самих предметов, отвечающих за этот стиль. Стоит напомнить, что в 1920-е годы не было такого термина: в переводе с французского art déco — «декоративное искусство», то есть родовое понятие, разновидность художественной деятельности. И сам факт, что у этого яркого стиля, распространившегося не только на предметный дизайн и моду, но и на архитектуру, не было ни манифестов, ни теоретиков, лишний раз убеждает в том, насколько сильной была та тяга к удовольствиям и красивым вещам. Она не нуждалась ни в наставниках, ни в интерпретаторах — настоящая страсть.
Определенный стиль словом «ар-деко» стали обозначать лишь в 1960-е, на волне ностальгии по беспечности и куражу 1920-х — начала 1930-х годов. Тогда возник интерес к предметному миру той эпохи, вещи нашли свою нишу на антикварном рынке, появились на музейных выставках — так стала проясняться история ар-деко. Еще больший интерес к нему проявился на волне постмодернизма, обнаружившего немало сходства с тем временем, когда смешивались стили и этот буйный микс был самоценен, когда само понятие «хорошего вкуса» становилось синонимом косности, противоречило духу «ревущих 20-х». «Красиво только то, что удобно», — утверждала Габриель Шанель, и ее революция в моде 1920-х годов вмиг смела изысканную рукотворность, артистичность, богатство нарядов великого Поля Пуаре.
