Озарения Мартина Кемпа в новой книге, посвященной Данте и искусству — The Art Newspaper Russia
В следующих двух главах сопоставляется изображение Бога в дантовском «Рае» и у художников итальянского Возрождения — от Джотто до Тициана (с неожиданным включением Грюневальда). То же сопоставление произведено и в отношении художников барокко, главным образом римского, или их последователей. Ланфранко, Пьетро да Кортона, Гаулли (Бачиччио), Бернини, Андреа Поццо, Рубенс — каждый из них изображал небесные силы, расписывая большие своды, купола или плафоны. Корреджо представлен здесь как вдохновитель этих иллюзионистских небесных историй в живописи.
Далее Кемп отправляется в окольное путешествие, связывая между собой наполненные светом, но недолговечные паралитургические (не входящие в церковный канон) и театральные конструкции, например для 40-часовой службы или придворного свадебного праздника. Он соединяет художников второго ряда, расписывавших в XVI веке купола и потолки римских соборов, с крупными представителями барочного иллюзионизма, о которых говорилось в предыдущей главе. Стержневой здесь оказывается фигура Федерико Цуккаро, флорентийского художника и первого директора Римской академии художеств. Кемп считает его связующим звеном между великим флорентийским поэтом и римской живописью.
Заканчивает же автор свой труд рассуждением на тему, есть ли абсолютный предел тому, что мы надеемся когда-нибудь узнать. Он привлекает мыслителей разного времени — от Фомы Аквинского и Николая Кузанского до Гейзенберга и Гёделя, чтобы наконец ответить: нельзя словами и картинами выразить невидимую, трансцендентную реальность Бога; естественный свет и его живописная имитация просто хороши сами по себе. Автор приходит к вялому заключению, что творчество начинается там, где заканчивается наука.
Пожалуй, читателю и зрителю нужна особая восприимчивость, чтобы видеть Дантово там, где видит Кемп. Он настаивает на том, что именно божественный свет Данте возникает во всех художественных работах, на которые он ссылается. Однако, похоже, проблема заключается в неудачном сопоставлении двух разных категорий — поэзии и живописи, яблок с грушами. В конце концов, сам Данте говорит, что единственно возможный ответ на вопрос о том, кто несет этот свет, должен быть таков: Сам Бог, Вечный Свет.
