Наука и театр защитили права «нечеловеков»

Один из самых необычных французских театральных проектов – Moving Earths Бруно Латура – в числе многих других пострадал от карантина: отложен гастрольный тур. Между тем уникальность спектакля как раз в том, что он объясняет причины сегодняшнего кризиса: для Латура пандемия – часть глобального процесса, который он называет «новым климатическим порядком».

Люди не центр Вселенной, живая природа должна быть наделена субъектностью, а ее агенты (в том числе вирусы) – политическим представительством: Латур не единственный, кто развивает такие идеи, но, вероятно, первый, кто придумал популяризировать их театральными средствами. Театр временно свернулся, но актуальность поставленных французским философом вопросов сегодня только обострилась.

Антрополог и социолог науки Латур – один из самых почитаемых в мире современных французских ученых. Он основал новую академическую дисциплину – социологию науки и техники (science and technology studies). Потомок бургундских виноделов, Латур изучал философию в Париже и Дижоне, а потом в качестве альтернативной военной службы сопровождал французский военный и дипломатический корпуса в Кот д’Ивуар. В конце 1960-х Латур преподавал в этой стране в Абиджанском технологическом институте, где познакомился с будущим нобелевским лауреатом по медицине Роже Гийменом, который пригласил его наблюдать за биологами в руководимых им лабораториях в Сан-Диего. Из этих наблюдений родились книги «Лабораторная жизнь» и «Структура научных революций».

Латур оказал влияние и на возникшее около 30 лет назад новое направление философской антропологии – антропологию живого. Именно она настаивает на субъектности природы и предлагает различные способы коммуникации и налаживания дипломатических отношений с ее агентами – non-humans (в русском языке уже прижился перевод «нечеловеки»).

Латур – один из немногих интеллектуалов, кто верит сегодня в силу театра: «Медиум более древний, чем философия, мне кажется, лишь театр способен исследовать всю палитру страстей, соответствующую современным политическим ставкам», – говорит ученый.

Для объяснения своих идей Латур неизменно использует театральные метафоры. В его текстах всегда есть «актер», «сцена», «декорации», «роли», «персонажи». Даже основной его теоретический инструмент называется «акторно-сетевая теория» (actor-network theory). В этой теории он предлагает рассматривать артефакты, технические достижения, объекты, растения и животных («нечеловеков») как равноправных участников общественных отношений.

В книге Латура «Пастер: война и мир микробов» микроорганизмам отводится столь же важная историческая и социальная роль, как их первооткрывателю. Фигуру ученого Латур препарирует в соответствии с толстовским видением роли личности в истории: «Пастер выступает здесь в роли Наполеона из политико-философского трактата, который Толстой опубликовал под заголовком “Война и мир”. В этой книге Толстой вызывает к жизни сотни персонажей, углубляя понимание основного вопроса: на что же способен человек?». Вместо театра военных действий «Война и мир микробов» рисует «Театр доказательств» (в книге есть одноименная глава). Этот теоретический инструмент Латур использует и в других работах, разбирая, как именно научные теории получают распространение, на чем строится их наглядность и убедительность, с которой они покоряют сердца и умы.

Исследуя исторический случай, Латур нередко реконструирует его в виде научных дебатов. В аудиториях Кембриджа он разыграл знаменитый публичный спор 1903 г. между Габриэлем Тардом и Эмилем Дюркгеймом о природе социологии и ее отношении к другим наукам (сам Латур выступал в роли Тарда, а его коллега Бруно Карсенти в роли победителя Дюркгейма). В другом проекте Латура – в Центре Помпиду – двое ученых (Эли Дюринг из Университета Нантера и Химена Каналес из Гарварда) реконструировали не имевший места в действительности, но оставивший многочисленные следы в публикациях спор 1922 г. между Альбертом Эйнштейном и Анри Бергсоном о природе времени. Эйнштейн утверждал, что Бергсон ничего не понимает в физике, а Бергсон видел в идеях Эйнштейна не очень хорошо развитую метафизику.

Потом Латур начал ставить собственные тексты, в том числе художественные – написанные в традиционной форме пьесы с вымышленными персонажами и конфликтом. В драматургии Латура нетрудно заметить влияние Брехта – прежде всего его «учебных пьес», а последняя работа явно перекликается с брехтовой «Жизнью Галилея». Вместе с профессором и режиссером Фредерик Айт-Туати и своей дочерью Хлоэ Латур основал труппу Gaia Global Circus, в репертуаре которой есть и социологическая опера «Париж – невидимый город», и радиопьеса о глобальном потеплении «Космоколос».

Со временем спектакли Латура переехали из университетских аудиторий и музеев современного искусства в традиционные театральные залы – Национальный театр Тулузы, Нантер-Амандье и даже Одеон. Монументальный «Театр переговоров» с участием студентов магистратуры Sciences Po проходил в огромном амфитеатре Нантер-Амандье одновременно с настоящей международной климатической конференцией COP 21. Театральная версия конференции или, как называет ее автор, «симуляция», отличалась от реальной тем, что в ней принимали участие не только делегации национальных государств, но и делегации лесов, островов и других затрагиваемых грядущими изменениями «нечеловеков». На спектакль пришла глава французской делегации COP 21 Лоранс Тубиана.

Жанр новой постановки Moving Earths вернее всего было бы назвать сценической лекцией-конференцией. Емкое английское название во Франции не переводят – буквально это «Движущиеся Земли», но понятно, что речь идет об изменении картины мира.

Латур проводит параллель между двумя научными революциями и их социальными последствиями – открытиями Галелея 1610-х и гораздо менее известными, но более приближенными к нам по времени открытиями Джеймса Лавлока, сформулировавшего в 1970-е «гипотезу Геи», которой сегодня пользуются климатологи по всему миру. Лавлок разработал сверхчувствительные инструменты, позволяющие следить за тончайшими химическими изменениями состава атмосферы. Его опыт использовали разведки разных стран и космическое агентство NASA. Вместе с микробиологом Линн Маргулис он сформулировал идею, что вокруг нашей планеты существует тончайший слой, пригодный для жизни живых существ, – «критическая зона» или «динамичная физиологическая система», саморегулирующаяся на протяжении 3 млрд лет с помощью растений, животных и микроорганизмов. То есть Земля предстает единым живым организмом. Распространение экономической системы, основанной на потреблении углеводородов, вывело эту систему из равновесия, и в ней ускорился обмен веществ.

Обычно на сцене – сам Латур, читающий лекцию за столом (но в виденной мною версии роль лектора впервые была доверена актеру Дункану Эввеноу). Камера проецирует на огромный экран небольшой «театр объектов», собранный из традиционного лекционного арсенала: книги и фотографии, записи мелом на черной доске. В проекции они наложены на дивной красоты графики и видео, подготовленные большой постановочной командой. Экран разделен на две части, действие построено на аналогиях и параллельном монтаже. Например, в левой части – сцена народных гуляний из фильма Джозефа Лоузи «Галилей», в правой – протесты молодежи и школьная забастовка Греты Тунберг. Или так: с одной стороны – домик на берегу океана, в котором живет Лавлок, с другой – Флоренция Козимо Медичи, где живет Галилей. Или еще проще: слева телескоп Галилея, справа – датчики Лавлока.

Многие важные точки цикла лекций «Перед лицом Геи», прочитанного Латуром в Эдинбургском университете и ставшего основой последних его спектаклей, остаются за кадром. В Moving Earths он предпочитает сосредоточиться на том, что умеет делать лучше всего, – анализе природы научного открытия, которое многим и сегодня кажется спорным.

Лекцию-конференцию венчает эффектный трюк – все, что мы видим, тает, как театральная декорация, расписной задник, который снимают с колосников. Конец спектакля зарифмован с концом света. Перед введением карантина проект успели показать в католическом колледже Святого Бернара в Париже, заведении более старинном, чем Сорбонна, – спектакль был частью двухдневного семинара, посвященного тому, как климатические изменения меняют религиозную картину мира. В этих стенах особенно звонко звучал вопрос персонажа из фильма Лоузи: «А где же во всем этом Бог?»