Борис Орлов: «В пограничной ситуации художник переживает катарсис, просветление» — The Art Newspaper Russia
Предвидение: «Через 20–30 лет появится фантомная скульптура: она будет распадаться и складываться во что-то новое в реальном пространстве, у нас на глазах»
В начале 1990-х у Бориса Орлова была возможность остаться в Америке. Он не остался, вернулся в Москву и сделал, как сейчас понятно, две важные выставки, обе в галерее «Риджина» (сейчас — Ovcharenko). Первая — «Гибель богов» — открылась в ноябре 1991 года, и буквально через месяц СССР перестал существовать. Вторая, в 1993-м, называлась «Парад астральных тел»: из «Черного квадрата» вылетали самолетики с гибридной имперской символикой, красными звездами на хвостах и царскими орлами спереди. Этими образами автор предвосхитил политический вектор России уже в XXI веке.
Рассказать обо всем творчестве Бориса Орлова в одной статье сложно. В 2013 году его горячий почитатель, коллекционер Шалва Бреус издал о художнике фолиант объемом 444 страницы (автор текста и составитель — Евгений Барабанов). Остались последние вопросы — о планах. Тем более что сам Орлов называет себя «хранителем времени» и к тому же имеет провидческий дар.
Как вы относитесь к нашему времени?
По-гумилевски. Согласно его теории, вначале происходит пассионарный взрыв, потом инерция, затем пауза субпассионарности, когда наблюдается мелочность, скупердяйство всех мастей. Мы в этот период въехали, в эпоху безвременья. Это трагическая ситуация, но надежда есть. Субпассионарная пауза должна смениться периодом устойчивости, когда расцветет культура. Я жду. Пока наблюдаю «черную дыру», сжирающую здравый смысл, причем везде, во всем мире. В искусстве нет внятных футуристических проектов, время не проектное, в моде эклектика и пассеизм.
Но исторический опыт обнадеживает. Модернизм ведь тоже возник не потому, что академические художники устали писать нимф и богов. Модернизму предшествовал технический прогресс: появился фотоаппарат, потом кино, изобрели тюбик для краски — и стал возможным пленэр. Так и сейчас: новые технологии дают искусству возможности для рывка. Я уверен, что через 20–30 лет появится фантомная скульптура: она будет распадаться и складываться во что-то новое в реальном пространстве, у нас на глазах. В кино такие фокусы уже возможны.
А ваши собственные рывки?
Пикассо говорил: «До 50 лет — текст, после — комментарий». Мой текст растянулся до 70 лет, сейчас я в состоянии комментария. Мне бы с собой разобраться. Это как в архитектуре: строят новый дом — и все в восторге, а потом через какое-то время еще один — и все о старом забывают, но там идет работа, обустраивается интерьер. Вот и я оформляю свое внутреннее пространство.
Мой ресурс не исчерпан, но меня в новые дома не впустят, а если я туда дернусь, меня еще и осмеют: «Старый хрен бросился всех удивлять». Но если я внутри своего сценария сделаю что-то прорывное, то, наверное, это заметят.
