Сара Виниц: «Я вникаю в то, что я поддерживаю» — The Art Newspaper Russia
В каком амплуа вы выступаете на художественной сцене? С одной стороны, вы продюсер, с другой — коллекционер, с третьей — вы еще и немножко арт-дилер, а фонд у вас некоммерческий.
Изначально я была просто коллекционером. Я дочь военнослужащих, и пожить пришлось в разных городах и странах, но осела в итоге в Москве. Девять лет назад я вышла замуж и переехала в Германию, потому что муж был там раввином. В Германии мы жили в очень интересном месте. Это Северный Рейн — Вестфалия, где танцевальный театр Пины Бауш и скульптурный парк Тони Крэгга, рядом Кельн и много всяких интересных для совриска мест. Первые год-два мне было чем заняться: я не знала немецкого и выучила его с нуля, там родила старшего сына. В 2018 году не стало близкого мне человека, учителя моего учителя. Рав Шмуэль Ауэрбах, он был главой поколения в Израиле. Это заставило меня задуматься о том, что я оставлю мирозданию. И я решила создать фонд.
А как устроен ваш фонд?
Фонд устроен по принципу «изумрудной системы» (вариант «бирюзовых компаний». — TANR), децентрализованно, большинство процессов управляется резидентами фонда. То есть это фонд, под который я репутационно подписалась своим именем, но на самом деле он принадлежит резидентам и является децентрализованной структурой. У нас профессиональная команда, в основе работы лежит принцип очень уважительного и доброго отношения человека к человеку. А к этому мы добавляем и свободный график, и творческий обмен. Мы знаем членов семьи друг друга, мы дружим. Команда работает с грантовыми заявками, с бюджетами, с юристами. Такой комплексный большой бэк-офис для тех художественных проектов, которыми мы занимаемся.
Я не собиралась открывать свою галерею. Я неплохо это могла бы сделать, но не хочу. Но открываю в Москве арт-хаб, где буду взаимодействовать с галереями на основе мэтчинга, то есть буду осуществлять выбор из их ассортимента, показывать в своем арт-центре и в случае продажи буду делить с ними комиссию пополам. Половина же художника останется неприкосновенной.
Мне нравится то, чем я занимаюсь, понимаете? А так как профессиональных игроков на арт-рынке в России, во-первых, очень мало…
Сейчас всех обидите, я вас предупреждаю.
Но это все мои знакомые, друзья. И я с радостью публично скажу, что они делают не так. Они не до конца понимают суть собственной деятельности. Галерист — это в первую очередь дилер, его задача — продавать. И во вторую очередь — поддерживать и расширять присутствие художника в информационном поле широкой аудитории, то есть устраивать выставки, формировать и поддерживать имидж художника посредством качественной работы с пиаром. Я вижу, что в России большинство галеристов увлекаются вторым, потому что им нравится вращаться в художественной среде. При этом они мало занимаются самим бизнесом. На Западе галерист следит за тем, кому он продает, диктует, как это может экспонироваться, под всем этим коллекционер должен поставить свою подпись. Галеристу нужно поднимать вторичный рынок, он сам должен становиться оператором перепродажи работ своих же художников. Я то и дело слышу от наших галеристов недовольные вздохи по поводу того, что «клиенты были готовы купить работу, но если бы мы подписались на обратный выкуп». На мой взгляд, это нормально — обратный выкуп. В результате галеристы ввиду отсутствия рынка и того, что их мало, диктуют художникам свои условия. Я вступаю на это поле как продюсер и как арт-дилер, но делаю свои проекты в партнерстве с галереями. Например, проект с Еленой Ковылиной во Всероссийском музее декоративного искусства сделан в партнерстве с галереей Илоны Кесаевой. С Дмитрием Ханкиным из галереи «Триумф» мы сейчас обсуждаем проект группы Recycle для Израиля. Это тоже будет сопродюсирование.
