Сергей Шеховцов: «Надо уловить обыденность и поставить ее на пьедестал» — The Art Newspaper Russia
Не трудно ли вам было после Суриковки перековаться в актуального художника?
Все вышло само собой. В Суриковский институт я попал достаточно поздно, в 24 года. До этого дважды безрезультатно поступал во Львовский полиграфический институт (хотел быть художником книги), отслужил два года в армии, стал студентом художественно-графического факультета Ростовского пединститута и приехал на подготовительное отделение в Суриковку. Поскольку мои этюды были вполне на уровне и поскольку в тот год группу набирал Николай Андронов (один из основоположников «сурового стиля». — TANR), он мне сразу предложил прийти к нему на третий курс. И я перевелся из Ростова.
Потрясающе! Многие годами не могут взять этот бастион, а вы — сразу на третий курс. Вы выпустились в 1996-м. Уже кипела галерейная жизнь, зародился арт-рынок. Как вы в эту ситуацию вписались?
Я подружился с художником Валерой Кошляковым. Мы оба из Сальска, учились в одной школе, только он на десять лет старше. Он меня пригласил поселиться в сквоте на Бауманской, 13, в коммуналке, где когда-то жили 35 человек. Это была замечательная пора. Ужасно хотелось делать что-то актуальное, адекватное времени. Я писал большие картины, такой трансавангард. Одна хранится в ГТГ, и в 2012-м ее включили в выставку «Натюрморт. Метаморфозы» (объединившую живопись XVIII–XXI веков. — TANR). От натюрмортов перешел к изготовлению объектов. Разные трехмерные штуки меня интересовали всегда, я что-то мастерил из металла, вырезал из дерева. И при этом хотелось легкости. Начинался новый век, «нулевые»: глянцевые журналы с их новой эстетикой, рейвы, первые сотовые телефоны по $4 тыс. — десятилетие безудержного потребления. Я искал подходящий материал и остановился на поролоне. Делал из него раскрашенные рельефы, цвет ложился идеально.
