Валерий Чтак: «Да ничего я не хочу сказать, я дадаист» — The Art Newspaper Russia
Раз ты заговорил о статусах, как прокомментируешь, что Cosmoscow — проходящая в Москве с 2015 года международная ярмарка современного искусства — назначила тебя «художником года»?
Ну, «назначила»… В этом году ты — «художник года», в следующем будет кто-то другой. Это как полковником тебя назначили, а полк не дали. Слава богу, это не премия. Я в них никогда не участвую и заявки не подаю. А тут мне просто позвонил Леша Масляев (куратор Фонда поддержки современного искусства Cosmoscow. — TANR) и сказал: «Ты „художник года“ по версии Cosmoscow. Поздравляю». Ну отлично. Хорошо, что так произошло. Значит, кто-то признаёт мои заслуги. Вообще, «самый лучший художник» — это как «самый высокий карлик». Выходишь за границы Cosmoscow, где тебя только что узнавали, автографы просили, заходишь в магазин — «Вам пакет надо? Чтак? Это кто такой?» Караваджо, кстати, признали великим художником и одной из фундаментально важных фигур барокко только через 300 лет после смерти. 300! А при жизни он просто ходил со шпагой и убивал людей, в драках участвовал. Я, конечно, не Караваджо, но представь, если мои картины кто-то там обнаружит через 300 лет. «А это что? Это на французском? А, да, это ж был такой древний язык».
Кстати, о французском. В твоих работах встречаются слова и фразы на многих языках, помимо русского и английского.
Я не владею ни одним из тех языков, что использую. Я только по-английски понимаю и говорю свободно.
У меня возникла теория, что это такой парадоксальный ход, позволяющий тебе приблизиться к тому, чтобы самому не понимать свои работы.
Ну, я же не пишу просто набор слов, я знаю переводы.
А бывает, что забываешь?
Бывает. Постоянно. Особенно если это какой-нибудь корейский или амхарский. Что там написано? Я даже прочитать не могу. Потому что там слоговое письмо. По-грузински могу прочитать, на иврите, на идише… Иногда, допустим, кто-то что-то написал по-армянски, я это все перерисовал, вроде все правильно, армяне сказали: «Окей», — а потом я забыл, что это значит, и прочитать уже не могу.
Знаешь, Джеймс Джойс, который написал книгу «Поминки по Финнегану», используя десятки языков, тоже не мог потом расшифровать отдельные фрагменты.
Это очень лестная аналогия. Да, и он еще специально подчеркивал слова и фразы карандашами разного цвета, чтобы не запутаться.
