Бывший доходный дом на Зубовском бульваре начали заселять тенями писателей — The Art Newspaper Russia
Государственный музей истории российской литературы имени В.И.Даля (ГМИРЛИ) представил новый отдел — Музей истории литературы ХХ века. Он расположен в головном здании институции — в бывшем доходном доме Любощинских — Вернадских на Зубовском бульваре. Там уже открыта постоянная экспозиция, посвященная чеховской Москве, и проходят временные выставки.
Музей истории литературы ХХ века начинается с раздела, рассказывающего о доме, где он находится. Экспозицию «Зубовский, 15: дом науки, литературы, искусства» открыли в ноябре прошлого года, она повествует о живших здесь после революции ученых и литераторах. Биография здания подсказала неординарный ход: персональные разделы поэтов и писателей называются «квартирами». Правда, первый открытый раздел все же получил наименование «Улица Мандельштама: Осип и Надежда». Его концепция была разработана Литературным музеем совместно с Мандельштамовским центром НИУ ВШЭ и стала победителем грантового конкурса Российского еврейского конгресса.
Первый зал «Улицы Мандельштама» — это, по сути, коридор, по двум стенам которого висят плакаты и афиши 1900–1930-х годов, а над входом демонстрируется мультимедийная инсталляция. Она познавательна, но подлинные вещи и документы часто производят на зрителей несравнимо большее впечатление. Комната поэта совсем крохотная, единственный экспонат в ней — узкая потертая кушетка. Есть еще старый телефон, но он бутафорский. Подняв трубку, в ней можно услышать голос писателя Виктора Шкловского. В его квартире гостевал Мандельштам с женой, когда в 1937 году после первой ссылки они ненадолго приехали в Москву. Надежда Яковлевна в своей книге вспоминала, как это было опасно, как все боялись соседских доносов, однако «дом Шкловских был единственным местом, где мы чувствовали себя людьми. В этой семье знали, как обращаться с обреченными». Она ночевала у брата, а великий русский поэт спал в чулане на этой самой, убогой кушетке.
Комната его жены размером больше, здесь основной экспонат тоже подлинный — письменный стол, в третьем ящике которого детский писатель Александр Ивич хранил в 1950-х годах архив Мандельштама, переданный ему Надеждой Яковлевной.
В отличие от пространства, выделенного поэту, которое можно назвать эмоциональным или атмосферным, в комнате его жены собраны фотографии и архивные документы, например первое издание — 1913 года — дебютного сборника стихов Мандельштама «Камень», а также самиздатовские перепечатки его произведений. Имеются здесь и пространные пояснительные тексты, и этикетки, которые в соседней комнате полностью отсутствуют. Так решили кураторы и художник раздела Анна Колейчук.
Экспонаты первого раздела Музея истории литературы ХХ века собраны из фондов ГМИРЛИ и частных коллекций. По воле советской власти, дважды высылавшей и уничтожившей поэта, и Надежды Яковлевны, передавшей рукописи мужа архиву Принстонского университета в США, документальных материалов, напрямую связанных с Мандельштамом, на его родине сохранилось очень мало. Но музей справился с проблемой изящно, посвятив экспозицию трагическому и лирическому сюжету — жене поэта, сохранившей его речь навсегда.
В недалеком будущем, как обещает текст на музейной стене, откроют пространство-раздел-квартиру Михаила Булгакова. В этом случае возможна похожая история: Елена Сергеевна Булгакова была пожизненной хранительницей наследия писателя, и только благодаря ей был опубликован его главный роман. Воспользуется ли музей уже проверенным ходом в построении экспозиции или найдет новый?
Как не раз говорил директор Музея истории российской литературы Дмитрий Бак, перед ним стоит трудная задача — соединить в общей экспозиции очень разных писателей: советских, живших в согласии с властью, отвергнутых ею и уехавших в эмиграцию. Он хотел бы видеть среди героев Музея истории литературы ХХ века Максима Горького и Владимира Набокова, Александра Серафимовича и Александра Вертинского, Михаила Ремизова и Андрея Платонова. И при этом обозначить масштаб каждого из них. У кого-то из этих писателей уже есть свои музеи, у других нет. Например, у Мандельштама до этого нынешнего — размером в две комнаты и коридор — персонального музея не было.
